— Не так быстро. Жевать не забывай.

Пока Марк активно наворачивает, медленно поднимаюсь с шезлонга, придерживая себя за поясницу. За последние два месяца я стала похожа на колобка. Живот увеличивался прямо на глазах. Поэтому мне с каждым днем становится все сложнее поддерживать активности сына. Мама здесь очень выручает.

— Ма, у тебя телефон. Это папа, наверное, звонит. Может, он уже прилетел? Вдруг прилетел, мам.

— Сбегай за телефоном тогда.

— Ага.

Марк пулей несется на мелодию звонка, пока я гуськом перемещаюсь в гостиную.

— Ну что там? Папа?

— Да. Да! Папа, — Марк тараторит Мише что-то взахлеб. — У мамы живот как арбуз, да. Я ем. И слушаюсь. На яхте поедем. И в аквапарк. В футбол еще будем играть, будем же? А ты когда приедешь? Сегодня? Давай сегодня. Ну папа. Я тебя жду. Да, сейчас.

Марк отдает мне телефон и куда-то убегает.

От его активности, если честно, в глазах двоиться начинает.

— Привет, Миш, — опускаюсь на диван.

— Привет. Смотрю, вам там весело.

— Еще бы, — смеюсь. — Если честно, я бы тоже не отказалась от твоего приезда, прямо сегодня.

— Так умотал?

— Мне кажется, у него с каждым днем все больше и больше энергии появляется. Подготавливается к встрече с тобой.

— Ты у врача была?

— Да, спасибо, что нашел. Все в порядке.

— Рожать ты тоже там собираешься?

— Нет, конечно. Мы вернемся через две недели.

— Уезжала ты тоже на две.

Миша все еще изредка припоминает мне мой финт с этим отъездом. Мы и правда ехали на две недели, а задержались почти на два месяца…

Он тогда был вне себя от ярости, но словесно, конечно, не выразил своего возмущения. Только вот не нужно быть экстрасенсом, достаточно всего лишь семь лет прожить под одной крышей. Чтобы считывать человека по интонациям.

— Я извинялась, — прикрываю глаза, откидываясь на подушку.

— Проехали. Я уже в аэропорту, к утру буду у вас.

— Сколько пересадок?

— Урвал с одной.

— Прямо-таки урвал? Не смеши.

— До последнего не был уверен, что получится вырваться.

— У тебя там что-то происходит? — настораживаюсь.

Очень надеюсь, что война между Мишей и папой закончена, только вот что-то мне подсказывает, что я обманываюсь.

— Все хорошо. Работаем. Все по плану. Растем и развиваемся.

— Мы тоже. Твоя дочь, — замолкаю.

Честно говоря, сегодня эти слова в одном предложении прозвучали впервые после развода.

Твоя дочь… Но она ведь и правда его. Его и моя…

— Что моя дочь? – голос Миши смягчается, а я зажмуриваюсь.

Ну вот надо было ляпнуть.

— Вовсю пинается. Кажется, я ошибалась, когда думала, что она будет спокойнее Марка.

— Я тут много думал над именем…

— Мы же договаривались, Миш.

— Я не настаиваю. Просто накину пару вариантов.

— Ладно. Я, в общем, пошла. Нам с Марком нужно заниматься. А то он совсем тут расслабился. Пока.

Скидываю вызов, не дождавшись ответного прощания.

Имя он там придумал. Я же сразу сказала, что выбирать будем из моих вариантов.

— Марк! Неси книжки.

— Ну мам.

— Неси. Завтра папе стих расскажешь. Давай что-нибудь выучим.

Сын нехотя плетется за книгой, а я поудобнее устраиваюсь на диване.

За эти месяцы я устала быть одна. С таким-то животом и активным Марком рядом. Нет, мама помогает, но в последнее время она стала еще более мнительной и дерганой. Отец ей звонит, они ругаются. Она порывается уехать, они снова ругаются по телефону, и она остается. И вот так по кругу уже больше месяца.

Так что, если честно, появление Миши немного расслабляет. И я так старалась не напрягаться, а сейчас так вообще. Можно спокойно отпустить Марка, куда он пожелает, и не дергаться. Князев за ним присмотрит, еще и развлечений намутит.

К тому же за время, пока я его не видела, поняла, что наконец-то пришла в себя. Выдохнула.

Единственное, что меня беспокоит, это то, как он со мной теперь общается… Как с хрустальной вазой какой-то. Это из-за беременности ведь?

— Боже! — вздрагиваю, упираясь ладонями в стол.

— Это всего лишь я, — Князев огибает стол. Улыбается.

— Напугал.

— Был уверен, что ты меня заметила.

— Даже не надейся, — растягиваю губы в милой, но довольно провокационной улыбке. — Марк на втором этаже. Играет. Все утро спрашивал, когда же ты приедешь.

— Рейс задержали.

Оба смотрим на часы. Уже давно обед. Хотя изначально Князев должен был появиться здесь не позже десяти утра.

— Я помню, — присаживаюсь на стул.

Миша позвонил сразу, как приземлился. За что ему большой плюс, потому что мои объяснения о том, почему папа опаздывает, сын воспринимать отказывался.

Чем ближе был Мишин визит, тем сильнее Марк начинал вредничать.

— Поднимешься? Он тебя ждет.

— Да. Сейчас.

Князев открывает холодильник, достает бутылку воды. Пьет, а параллельно меня разглядывает.

— Как ты? — сжимает пластик пальцами. — Выглядишь бодренько.

— И чувствую себя так же.

Смотрим друг на друга. Чужие и родные одновременно. Так и раньше было. Вот это ощущение — смазанное, далекое какое-то, но вместе с тем родное.

Миша словно все эти месяцы на работе жил. Загруженный, небритый, уставший. Нет, плюс перелет. Он выматывает, я понимаю. Но не только в нем дело.

— Как на работе?

— Отлично. Двигаемся вперед.

— Я рада. А мой папа?

— Мы подписали соглашение. Я выплатил ему приличную компенсацию. Надеюсь больше с ним не пересекаться.

— Понимаю.

Я и сама понятия не имею, как теперь с папой общаться, и это мне он родной. А Мишке вообще никто…

— Тебя это расстраивает?

— Нет. Просто задумалась. О своем.

Князев подходит ближе, выдергивает стул из-под стола и присаживается рядом со мной.

Его ладонь накрывает мои пальцы. Снова вздрагиваю.

— Не передумала возвращаться через две недели? Может быть, со мной улетите?

— Не думаю.

Отмахиваюсь, аккуратно высвобождаю свою руку и беру телефон, показывая Мише всем видом, что разговор закончен и, вообще, его ждет сын.

Слышу шаги на лестнице, и только тогда выдыхаю.

Князев ушел наверх. А судя по визгу Марка, ближайший час сын от него не отстанет.

Улыбаюсь. Искренне. Я рада, когда Марк доволен. Он очень ждал отца. Соскучился, постоянно говорил о Мише. Моментами я начинала чувствовать себя виноватой. Трусишкой, которая просто прячется на другом краю земли от бывшего мужа, а страдает от этого ребенок…

Если бы не восторги Марка по поводу нашего нахождения на острове, я бы первым рейсом вылетела обратно домой. Но нет, с каждым днем сын все больше вливался в нашу маленькую райскую жизнь посреди океана и все реже вспоминал дом.

Можно было уже тогда выдохнуть, но совесть грызла. Перед Мишей, если честно. Я же фактически забрала сына и сбежала, да, в известном ему направлении… Но все же.

Эти мысли мучили, но я старалась их пресекать. До сих пор пресекаю. А когда слышу радостные визги сына, вот сейчас, так и подавно приходится заталкивать эти жуткие мысли куда подальше….

— Даш, — зовет мама. — Поговорить нужно.

— Что-то случилось? — оборачиваюсь.

Мама торопливо идет ко мне, усаживается рядом.

— Мам, что такое? — заглядываю ей в глаза.

— Доченька, мне Вика позвонила, — мама вздыхает. — Говорит, папа приболел. Простуду подхватил. Температура под сорок.

— И?

— Я поеду, наверное. И так засиделась.

— Ты серьезно сейчас?

— Даш, нам с ним нужно поговорить. Нормально. Обсудить, как дальше после этого всего жить. Не могу я больше тут прятаться.

Понимаю. В чем-то я ее очень понимаю…

— Ладно.

— Тебе, может, няню поискать на оставшиеся две недели?

— Подумаю.

— Я тогда собираться пойду?

— А билеты?

— Даш, — мама поджимает губы, выглядит как девочка. Щеки покраснели. Глаза в пол.

— Что?

— Я, в общем-то, купила уже. Еще на той неделе, когда стало ясно, что Миша приедет. Не хотела тебя одну бросать тут.